Холодный осенний дождь. Наверное, это одна из форм адских мук, подумал он, в очередной раз плетясь по раскисшей дороге среди мокрого, угрюмого леса. Странная форма ночного кошмара: мокрый лес, выскальзывающая из пальцев стрела, намокшая тетива и слишком быстро метнувшаяся к тебе из чащи огромная тень. Словно маленькими, холодными пальчиками высасывает он из тебя скорость и сосредоточенность, заставляя отвлечься от окружающего мира и задуматься о своем. Наверное, именно так порой выглядит смерть - не блеск молнии, не оскаленная пасть чудовища и не хладнокровно-любопытствующий взгляд убийцы, быстрого и беспощадного, как порыв ледяного ветра, а просто мелкий затяжной осенний дождь, опутавший мир Британии тонкой серой паутиной. И именно в такие моменты его охватывал страх - липкий, вкрадчивый и леденящий и заставлял еще раз проверить колчан и подтянуть застежку брони. В такую погоду должно сидеть дома, у камина, с кружкой горячего грога, или в таверне, в кругу друзей шумно праздновать очередную удачу или слушать загадочные баллады менестрелей. Только угрюмые служители зла в такую погоду поджидают одинокого путника, чтобы свершить свои мрачные обряды, да духи умерших воют на кладбище, стремясь обрести покой и страшно завидуя живущим. Что же заставило тебя опять брести по дороге, во тьме, без особенной-то цели? Не сокровища древних королей и не друг, позвавший на помощь, а ее глаза. Последнее, что он тогда видел. Девочка, лежащая на алтаре и тени в черных балахонах, бормочущие заклинания на забытом злом языке. Багровый огонь, медленно, как змея, оползавший их кругом. Именно тогда он впервые почувствовал Зов. Странное ощущение силы и правоты, заставившее молодого, неопытного лесоруба крепче стиснуть секиру и выйти из чащи, чтобы с громоподобным криком кинуться на врага. И хотя разум говорил ему: беги, что тебе до нее? Ты ведь не знаешь ее, вдруг она тоже исчадье ада? Их слишком много и все они могут разорвать тебя магией на клочки, ты ведь почти голый! Но что-то высшее, светлое и большое уверяло: ты рыцарь на прекрасном скакуне и в сверкающих доспехах, имя которым Свет и Правда . Иди, и ничего не бойся. Голова ближайшего черного монаха медленно, как бы нехотя растворилась, уступая дорогу его секире, извергая из себя красное мягкое месиво. Так вот как это выглядит, почему-то подумал он, словно студень или сырой гуляш. Странно, откуда такая сила и острота лезвия? Он ведь срубил сегодня немало деревьев и оно должно, обязано было затупиться! Магический круг разбился, багровое пламя погасло, а время продолжало медленно, как кисель, сочится сквозь него и невидимая нить указывала ему, что делать. Он обернулся к алтарю и тогда увидел ее глаза. Глаза маленького человека, потерявшего всякую надежду на спасение и глядевшего прямо с глаза своей судьбе, снявшей ее со смертного ложа, на паладина в сверкающей броне, а не на бедного лесоруба в разорванной рубахе. Именно в этот момент монахи словно очнулись от сна и снова заговорили на древнем языке. Остро отточенное лезвие уже неслось к тоненькой, открытой шейке девочки. Именно в этот момент огромный шипастый ворот, походя отхватив его руку с секирой начал рвать острыми металлическими серпами его грудь. Был ли тот вихрь светлого пламени, подхвативший девочку и унесший ее вдаль, или же это были видения, вызванные предсмертной агонией? Шипастая тварь, медленно вращаясь, деловито выхватывала куски плоти из его груди, живота, рук, пока он не упал навзничь. Последнее, что он почувствовал, была не боль, а мелкие дождевые капли, падавшие на его бесформенное, развороченное лицо. И еще - Голос, утещавший его: все будет хорошо, ты все сделал правильно, все будет хорошо. Каждый раз, вспоминая эту историю, его охватывала тоска. Тоска из-за томительной неизвестности: что же случилось тогда? Кто была эта девочка? И что с нею потом стало? Даже теперь он, известный на всю Соссарию паладин, спасший сотни жизней невинных и очистивший целые области от нечисти, не мог себе внятно ответить. Часто его спрашивали: что же толкнуло Вас в дорогу? Что заставляет спасать людей, не требуя награды? Тогда он просто доставал из мешка старую, истрепанную дождем, ветром и временем секиру. Люди не понимали его, но ему это было и ни к чему. Именно это и заставляло его месить раскисшую глину в мокром лесу - вдруг в ночи опять кто-то тоненько, безнадежно плачет? В этом и был смысл его жизни. Берегись, Зло! Я вновь поднимаю оружие. Не ради славы. Ради Света и Добра. Пока я жив, они не исчезнут. Calandrill aka Razor Vano
|